Форум » МИР ЗА ГРАНЬЮ » Визит четвертый » Ответить
Визит четвертый
Хильд: Реальное время: вторник, 28 сентября Действующие лица: Хильд (Боец), Аяме (Жертва)
Ответов - 12
Хильд: Хильд, Аяме ===> Система Толчок - ощутимый и резкий, не будь Хильд тем, кем ее сделали, она бы точно навернулась. А так - тело само, на автомате сгруппировалось, и... и Хильд благополучно приземлилась. Именно, что приземлилась. Ветер-обманщик тут же выскользнул из волос, помчавшись дальше, по своим делам, попрыгал по ветвям, бросил... Стоп. Хильд тихо и изумленно выдохнула, обводя взглядом тот мир, что оказался за дверью. Лето и тепло, и - утро, потому что... поют птицы? Хильд повернулась, прислушиваясь, поводя ушками. Да-да, птицы! Хильд светло улыбнулась, чуть склонив голову, провела пальцами по зеленой траве. Они были на опушке леса - здесь прозрачно-звонкого, но там, в глубине, можно было не сомневаться, он становился настоящим дремучим бором. Не очень близко, но и не далеко поблескивала водами спокойная речушка, что, изогнувшись, дальше бежала вдоль кромки леса. Где-то вдалеке темнела лентой еще одна стена деревьев, как ограничивая широкое поле, на самой границе которого Хильд с Аяме и находились. - Ринтаро-сан, - ушастая повернула голову к директору. Ну, туда, где он должен был находится, по ее ощущениям. И осеклась. - Ано... Вы... в порядке? Глупый вопрос, Хильд и сама это понимала. Но что тут еще сказать? Вскочить с визгом? Пфф, вот еще! Страха не было, ни капли, наоборот, это место, оно... успокаивало. Здесь было по-настоящему уютно. Комфортно.
Аяме: Ничтожное падение, совсем никудышнее. Просто прыжок, даже не второго этажа, просто полметра вниз, и дух не захватывает, а слова не спаиваются в густой ком в горле. Аяме приземлился на четвереньки, да так на них и остался, устроился поудобнее и прокашлялся. Все-таки он успел прикусить язык и пришлось сглатывать кровь, чтобы далее безбоязненно произносить речь, которую от него ожидали сейчас. - А как вы думаете? - Аяме медленно улыбнулся, показывая звериный оскал, и сверкая своими изменившимися глазами, теперь уже нарочито, как и вытянутые вперед руки с длинными черными ногтями. Они впились в землю, словно окружая защитной пунктирной линией, но не от вмешательства извне, а от собственного стремления покинуть этот круг сейчас же. И девчонку заодно. - со мной будет все в порядке, немного погодя, когда я обзаведусь лисьей шубой. Аяме склонил голову набок, чувствуя, как повело шею, но судорога была сладкой, словно после теплого массажа, тело возвращалось в свое истинное состояние, скручивая излишние мышцы, заменяя на нужные. Торопиться не хотелось, да и излишний натурализм здесь, в Шеоле, не грозил оскорбить широко распахнутых девичьих глаз, которые с жадностью внимали любому движению Аяме. Аяме вздохнул и лениво потянулся, демонстративно позволяя разглядеть себя до мельчайших деталей. И то, как зыбки они сейчас были, эти детали, словно не могли определиться со своим местом... Нет, здесь все естественно. Быть таким... Быть собой... И ты... Будь собой. Аяме не заметил, как потекла сквозь него сила мира, пока еще неосознанными и тонкими полосами сигаретного дыма, неоформившаяся в мысли и чувства, но этот легкий зов он послал ей вот так. Привычно, будто общаться по-другом здесь - кощунственно. - Вы - Видящая, Хильд. И это - ваш мир. Но пока вы не станете его частью, он не примет вас наиболее полно. Будь собой. Покажи себя. Сидящий белый лис свернул большой хвост вокруг лап и взирал на нее с ожиданием.
Хильд: Хильд смотрела, не в силах отвести взгляда... Да и надо ли оно было? Смотреть, жадно впитывая все, вплоть до появления малейшей шерстинки, это было правильно. Так же, как правильно было и самой Хильд здесь находится, ощущая неясное томление, зыбкое ощущение, туман, скрывавший что-то... что-то важное... нужное... необходимое ей сейчас. Почти не понимая, что она делает, Хильд протянула руку к своему запястью, расстегивая браслет. Она... она как будто раздвоилась сейчас, одновременно являясь наблюдателем и действующим лицом, ведущей актрисой, примой и главным критиком. Тело сладко повело и заныло, ей было слишком тесно, ей было слишком свободно - и как упоительно было погрузиться в эти ощущения! Хильд потянулась, чуть прогнувшись, потом, как спохватившись, стянула с себя просто таки возмутительно кусающийся халатик, изумленно выдохнула, смотря на свои руки, начавшие покрываться темно-золотой шерсткой, на пальцы, что теперь завершались острыми, изогнутыми когтями. Это было... правильно. Это было восхитительно, и это было... знакомо?.. С тихим то ли вздохом, то ли стоном Хильд схватилась за виски, жалобно смотря на лиса уже изменившимися глазами. Полузверь-полудевушка. - Я... не... помню... Оно мелькало мучительно-близко, казалось, только протяни руку, ухвати за хвостик, и вот оно, и туман рассеется. Но нет - нечто смутное плясало где-то на периферии сознания, маня, как болотный огонек, заветным цветком папоротника, открывающим клады, не даваясь в руки. Хильд замотала головой, зажмурив глаза, лязгнула клыками, прогоняя мучительно-смутное. Оно сейчас только мешает, не даваясь и заслоняя собой новое. Те ощущения, что стали новыми для нее. Тот мир, который она теперь видит и слышит по-другому, чувствует совсем иначе, чем когда была человеком. Была. Совсем недавно. Теперь же от облика Хильд ничего не осталось, даже глаза, даже они изменились, став глубокого янтарного цвета. Разве что ушки с кисточками остались - хотя тоже уже совсем не черные. Теперь на поляне сидела, смотря на белого лиса невозмутимым и загадочным кошачьим взглядом, рыжевато-золотистая рысь.
Аяме: Аяме недовольно скривился, насколько позволяла подобную гримасу лисья морда. Дикая кошка. Надеюсь, она знает, что делать с инстинктами... Он что-то смутно помнил из истории других стран, что рыси в своих дремучих сибирских лесах не дураки поохотиться на лис. Рысь поднялась легким, пружинящим движением, медленно потянулась, зевнув во всю пасть и сощурилась. Аяме улыбнулся, показав кончик языка и переставил лапы под прикрытием хвоста, для прыжка в сторону, если понадобится. Понадобилось минуты через три, ибо кошка решила времени зря не терять, и подкрадываться, как подобает всему её полосатому семейству, не стала. Взметнулась земля из-под напряженно сведенных когтей, полетел мелкий белый пух, а в кронах деревьев на миг смолкло хоровое пение птиц. Аяме увернулся недостаточно, позволяя лишить его хвоста хорошего пучка шерсти, отбежал недалеко, заложил уши назад и снова то ли улыбнулся, то ли оскалился, словно поощряя. Он молчал, не пользуясь силой, не окликал ее и не останавливал. Она должна справиться сама. И потом... разве это не наслаждение? Поигррраааем... Кусай, кусай! Лис прыгнул вперед, ударил клыком в подставленный навстречу клык, крутанулся на месте и подленько цапнул за мелькнувшую пятку, ибо ответить тем же не смог- уж больно короток хвост и слишком высоко его держит. Снова отскочил, хрипловато дыша открытым ртом, почти хихикая. Куцехвостая! Мысли были простые, отрывистые, звериные… Чуть злые, только издевка в них - человеческая. Кусай, кусай!
Хильд: Хильд замерла, прислушиваясь к новым ощущениям. Повела ушами, впустила-выпустила когти, передернула шкурой, резко махнула хвостом - да, может, и куцый, зато за него не схватишь (презрительно покосилась на клочок белой шерсти), и, между прочим, это добавляет ее облику загадочности и неповторимости. Ну да, а где вы видели кошку, что была бы недовольна собой? Это было восхитительно - ощущать, как под густой темно-золотой шкурой перекатываются мышцы, ощущать, какая сила в них таиться, открывать для себя возможности этого облика. Она не торопилась поддаваться на провокации лиса, с своими жертвами надо играть, иначе никакого удовольствия... Немного погонять, немного поддаться, посулив мнимую иллюзию свободы и победы, заманить, заставить поверить - чтобы потом сделать один-единственный прыжок, вонзив когти, сомкнуть клыки на загривке. Да, знание, куда и как схватить, чтобы быстро лишить добычу жизни, пришло к Хильд внезапно - она просто поняла, что ей это известно. Как и известно, на какую высоту прыгнуть, с какой скоростью увернуться, пропуская лиса мимо себя. Оставалось только раслабиться, позволив облику и инстинктам взять верх. Играть можно вдвоем, лисичка - насколько ты быстра? Золотое и белое по зеленой траве, оба зверя то расходились, то сталкивались на короткое мгновение - чтобы потом метнуться в сторону, клочки длинной лисьей шерсти против укусов острых лисьих зубов. Равный счет, правда? А потом Хильд остановилась, вдруг поняв, чего она на самом деле хочет. Игра становилась более серьезной, прекращая быть просто игрой (убить). Инстинкты дикого зверя резко пробудились, требуя своего (убить), и то, чему ее учили (убить) лишь подстегивало хищника. Рысь прижала уши, зло зашипела... и метнулась по дереву вверх, вспрыгивая на высоту, недоступную для лиса, комфортно устроившись на развилке ветвей. Хвост зло ходил из стороны в сторону, и Хильд, фыркнув, принялась вылизывать переднюю лапу, не удостаивая белого зверя там, на земле, даже взглядом. Достаточно и того, что она его отлично слышит. Даже черезчур хорошо. Надо было справиться с собой, а то как-то некрасиво может получиться...
Аяме: Аяме почувствовал, как сменился темп движений Рыси, как ускорился ток крови в чужих венах, а сердце затрепетало от наивысшего искушения. И как она сбежала от себя, спрятавшись в густоте зеленой кроны. И от него, не доверяя собственной выдержки, которая оказалась так кстати. Не так проста, как кажется? Этот механизм будет посложнее обычных бойцов. Видящая. Убийца. - Вам приходилось убивать людей, - не вопрос, а бесстрастная констатация факта. Ни жалости или страха это не вызвало. Аяме всегда был равнодушен к сантиментам и невинный образ в трогательных ушках побуждал в нем только еще большие подозрения. Что может быть опаснее детей? Он хорошо помнил это сам. Аяме вальяжно развалился под деревом и положил голову на вытянутые лапы. Сверху утверждающе посыпалась кора, Лис не сменил позы, только стряхнул ухо от павшей на него шелухи. Меня это на волнует. Убийство куда прямолинейнее предательства. Его мысли были медлительны и вязки, они текли сквозь мясо и кости перекрещенных лап, уходили в землю, чтобы смешаться с подземными водами и впитаться корнями дерева, а потом взмыть вверх, по узлам и перекрученным жилам-веткам, замереть у одной и хлынуть потоком в теплое тело на ней. Кто ты? Зачем пришла и чего хочешь? Что ты забыла? - Скрывать здесь что-то бессмысленно, ты знаешь, - Аяме на земле отозвался собственным словам в ушах Рыси хриплым человеческим голосом, перевернулся на бок, прислоняясь щекой к земле, приминая траву и вдыхая ее пряный запах, что хранил запахи других существ, если размотать этот клубок и потянуть чуть-чуть... Он приведет к тебе. А ложь - она тоже имеет свой запах. Аяме лениво лизнул узкий зеленый лист. И вкус.
Хильд: На секунду замереть, услышав беспристрастный вывод Ринтаро. Но только на секунду - а потом шершавый кошачий язык продолжил приводить шерсть на лапе, разлохмаченную недавними прыжками и зубами лиса, в порядок. Было, но... но истерики Хильд не испытывала. Угрызений совести - тоже, она... она была забеленным холстом, на котором писали картину заново. И оружие проверяют в сражении, только так. Рысь домыла лапу и растянулась на ветке, так, как могут кошки - небрежно и вальяжно, даже не задумываясь о толщине "насеста", правда, хвост иногда недовольно постукивал по коре дерева, говоря, что не так все и гладко, как кажется. Тихое нешептывание вплыло в сознание, такое ненавязчиво-бархотное, что на него захотелось ответить... Выпустила когти, оставляя глубокие борозды на дереве. Лениво посмотрела вниз, туда, где светилось белое пятно лиса, хотя звуки сейчас были лучше глаз, подробно рассказывая кошке о мире вокруг, а еще Хильд молчала - непростительно долго, так, что могло показаться, что слова, наполненные силой, не дали ничего. Кто я? Не знаю. Мысли ленивым мурлыканьем стекали вниз, к самым корням дерева, к чутким ушам Ринтаро-лиса. Зачем пришла? Ответ мне тоже не ясен. Дорога, она просто вела, и Хильд просто шал по ней, уходя из своей клетки. Чего хочу? Быть собой. Быть Хильд, а не обектом AZ16, дорогой игрушкой и послушным клинком. Что забыла... Первую жизнь. И хотела бы не знать вторую. Тихий шорох, почти неслышный - и рысь тягучей медово-золотой каплей села на земле, рядом с лисом, пристально смотря на него янтарными глазами. - Ты уверен, что хочешь знать?, - вот так вот, нет больше "вы" и "санов". Сейчас они одинаковы, там, где не важны многие условности. - Ты уверен?
Аяме: Аяме не поднял головы, ощущая ее присутствие так полно, что если закрыть глаза, под веками обретет форму объемное изображение, подробное, вплоть до невесомо-мельчайших белых шерстинок на внутренней розовой стороне не по-кошачьи остроконечных ушей. А если сделать движение, словно легко потянуться, распрямляя затекшие плечи, но не телом, а самой мыслью, длинной и сладострастно-протяжной, то можно затеряться в узорах пятнистой шкуры, рассыпаться на полосы, штрихи и точки, впитать их теплую шероховатую мягкость, проникнуть глубже сквозь поры, в кровь и до до молекул, осесть там, среди круглых шариков-нуклеотидов, скользить по спирали-цепи, собирая все, что было накоплено. А потом стать клеточным симбионтом, играть с геномом, заменяя информацию ДНК на свою. Или сохранить для себя, чтобы выпускать когти из мягких подушечек лап, драть кору с неприступных ранее ветвей и издевательски рычать, перекатывая низкие звуки во рту, хитро щурясь на луну, не признавая зависимости от ее льющейся печали. А может… игриво коснуться языком бледной лужицы света и взлететь вверх, отказавшись и от шкурки, и от молекул, стать просто излучением, чтобы отразиться через миллиарды лет и вернуться, ласково окрасив серебром чьи-то уши. - Ты еще не поняла? Я могу узнать это и так. Здесь. Также как и ты. Мой вопрос – лишь привычка, дань уважения тому месту, где мы были несколько мгновений назад. Ни минут или секунд. Их здесь нет. Как нет Хильд и Аяме. Да и двух зверей, привычных по сериалам на канале Дискавери – тоже. Тогда – зачем? Ты можешь спросить… Если это не имеет значения. Лис рассмеялся настоящим человеческим смехом, перестроив горло, и словно возвращая их в тот, покинутый мир, для наглядности, напоминая о том, кто они и для чего они здесь. Чтобы я мог вернуться, умиротворенный, успокоенный твоей неспособностью причинить мне вред намеренно. Все что ты скажешь… Любые детали... Болезненные факты и тревожащие душу воспоминания… Они важны только там, хотя только здесь я узнаю их настолько полно, как если бы они были моими. Не переживай. Я не вспомню о них. Мое доверие к тебе - вот что важно. И только это чувство я пронесу через грань.
Хильд: Рысь передернула шкурой, и было не ясно, где в шерсти играют солнечные зайчики, где – тень от листьев, а где – узор из пятен. Потом перевела взгляд туда, в глубь леса, словно в поисках ответа. Это сражение она проиграла – и Хильд знала это. Может быть, она и часть этого мира, но слишком мало ей о нем известно, и слишком уж долго пробуждаются в ней надежно спрятанные знания, слишком уж неохотно отзываются они на голос ветра и шепот листвы. Лис опытнее ее... Один прыжок может все решить, но... это будет неправильно. Это будет поворотом на ту дорогу, с которой Хильд стремится уйти, признанием поражения более крупного и значительного. Порывисто рысь поднялась и пошла по едва заметной звериной тропке (и откуда она только взялась?) в лес. Казалось, что Хильд не волнует, следует ли за ней лис, или же все так же лежит под деревом, довольно вытянув морду. Хотя... хотя, может, в этом мире этот факт совсем не имел значения? Будь сейчас Хильд человеком, она бы обхватила свои плечи, а рысь, она просто брела вперед, бесшумно ступая по земле. - Можешь не бояться, я не хочу причинять вред. Все, что я хочу – просто вернуть себе ту жизнь, что я потеряла... За это право я буду сражаться, если понадобиться. На мгновенье рысь остановилась в пятне солнца, льющегося на землю сквозь прореху в ветвях, и отправилась дальше, осторожно вызывая в памяти образы. Не все, нет, передать все – это нужно было слишком много, и слишком долго. Мазок здесь, мазок там, чтобы получилась картина, не загроможденная деталями. Сейчас, в этом мире, под сенью этого леса можно тихо рассказывать, это ощущение уверенно заполнило всю сущность Хильд, оно было сродни звериному инстинкту, твердому и безотчетному знанию. Осторожные мыслеообразы, четкие и ясные при всей своей осторожности, не слова... сейчас они были не в состоянии рассказать все. Слова не могут передать темно-алой пелены боя, что перекрывает все остальное, все эмоции и мысли, что подчиняется только приказу того, кто имеет право. Слова не могут передать падения в бездну, что приносил с собой человек в белом халате вместе с уколом шприца, и медленного всплывания из нее, и то, как корежило, как комкало и ломало организм, что перестраивался по воле конструкторов. Воспоминания о том, что было ее миром долгие пять лет, лаборатории-тренировки, плотный кокон, расцвеченный разговорами и лицами. «Будь хорошей девочкой, потерпи немного, и потом тебе совсем не будет больно». «Будь хорошей девочкой, потерпи... сделай... выполни...» И – цепь случайностей, таких удачных для Хильд, шанс, которого бы больше не представилось, и которым она сумела воспользоваться. Большая кошка легко перепрыгнула упавший ствол и подошла к черному лесному озеру. Склонилась, с шумом лакая воду, и брызги искрящимися алмазиками задрожали на усах и шерсти. - Даже мое имя, он не настоящее, оно нареченное... Хотя другого нет. Это все, что ты хотел узнать?
Аяме: Когда она подняла морду, роняя слова сквозь зубы вместе с каплями воды, Лис уже сидел на другом берегу, привычно обернув хвост вокруг лап и склонив голову набок, как смотрит собака на что-то ей удивительное. Только во взгляде не было ничего, кроме красного цвета, насыщенного к черному и почему-то вертикальному звериному зрачку. Беспристрастность, но не судьи, а постороннего наблюдателя. В суматохе ее видений он разглядел то, что не заметила она сама, но не счел нужным сказать сейчас, пока она слишком неустойчива, пока у нее есть сомнения. Ты забыла. Так глубоко запрятала… И эту долину, и темные тропинки, и глубокую воду в озерце.. И себя… Совсем котенком с пушистыми щечками и большими нелепыми лапами. - Я не хотел узнать, - теплое колебание на выдохе и мягкое, чуть укоряющее касание мокрых усов, и ниже, по чуть подрагивающему горлу, уточняюще: - не для себя. Мне было достаточно того твоего незавершившегося прыжка, твоего бегства от моего убийства, пусть и иллюзорного, но реально желаемого тобой. Сделал паузу, зная, что такое вмешательство сможет насторожить ее, дать время успокоиться и понять. А для себя самой. Иногда знать - недостаточно. И нужен слушатель, чтобы слова... слова, к которым мы так привыкаем, и которые так мало могут выразить, что приходится прибегать к потоку сознания и картинам, раскрашенным нашими чувствами, чтобы эти слова открыли нам себя самих. А я просто сыграл свою роль, любопытного Лиса. Чтобы ты разобралась, приняла решение и смогла, нет, захотела вернуться обратно. Сейчас ты заблуждаешься в своей беспомощности, и хочешь научиться, чтобы стать сильнее. Но ты скоро поймешь, что это еще одна уловка. Моя. Удержать тебя на твоем любопытстве и жажде жизни, неизведанной еще и так несправедливо отнятой. В этом мире работают только те законы, которыми мы ограничиваем себя сами. Я не опытнее здесь, я просто старше там, облечен саном сенсея, а значит - априори выше, могущественнее. Глупые условности, но они работают, правда? Переиграть так … грубо и так.. по-человечески. Прости. Но я тоже жертва стереотипов. Жертва. А значит, беру ответственность на себя. - Ты - Видящая. Одна из тех, кто не принадлежит никому, даже себе. Но я буду рядом. И помогу. - Он сказал это громко, и слова иероглифами взвились в пространство между ними, дрожа и сменяясь на символы всех известных человеческих языков, живых и мертвых, искусственных и прижившихся, как билингва или придуманных только для одной книги. В заключительном движении они осыпались в воду, подняв завесу мелких брызг. Это была пустая клятва, просто еще один привычный обряд признания, просто потому, что он должен был это сказать, а она - услышать. Просто потому, что они – существа, с другой, немного дикой комбинацией в генах, но таким же стремлением быть не одинокими, найти «своих», поставить весомое клеймо «Видящая», чтобы не болтаться в неопределенности между мирами, между определениями «людей» и «владеющих силой». - А теперь - возвращайся туда, где я смогу исполнить свои обязательства. - Лис кивнул головой и сощурился, сейчас в его чертах проступило присущее ему ехидство, - Я пойду за тобой. Чуть позже.
Хильд: Глубокие, янтарные кошачьи глаза неотрывно следили за сидящим напротив белым лисом, как из какой-нибудь легенды. Внимательно слушала, не шелохнувшись, даже длинные кисточки на ушах не дергались, ловя каждое слово, каждую мысль. Даже слова, причудливо перетекающие из буквы в букву, из знака в знак, из символа в символ, не отвлекли ее - о, без сомнения, кошка отметила все, что было, и полет, и падение, и фонтанчик брызг, некоторые капли которого лишь немногим не долетели до мягких рысьих лап. Но вот лис, он был важнее. Несомненно. А потом, потом были дальнейшие слова Ринтаро, что словно разорвали эту натянутую незримую нить между глазами, полными янтаря и белой фигурой. Хильд села, дернула ушами. Прищурила глаза, оглянулась. Уже - уходить? Или все же задержаться еще немного? Там были дорожки заячих следов, а сюда, к этому озеру, на водопой приходят тонконогие пугливые косули, она точно это знала. Если запастись терпением и замереть, слившись с окружающим, то можно их дождаться... Лесная кошка встала, потянулась, сладко, всеми мышцами, плавно перетекая. Нет, охотиться она будет когда придет сюда одна - а она придет, в этом Хильд не сомневалась. Когда поймет, что ей необходим ветер и запах иного мира, когда услышит опять этот тихий и такой властный зов... Сейчас же рысь усмехнулась, по-кошачьи, и бесшумно, в несоклько прыжков, скрылась из вида. Хильд помнила, что на поляне остался ее браслет. И обувь. И еще... еще она вспомнила, что не спросила, как уходить. Но ведь... она же должна знать, ведь так? Усмешка в усы. Она и знает, оказывается, нужно только прекратить думать "как" и позволить себе... расслабиться, стать одним целым с этим ветром, услышать тихое пение этого мира. Он сам все подскажет. Хильд выскочила на поляну, остановилась, громко мурлыкая. Скинула обувь и браслет в халат, подхватила сверток в зубы, сощурила желтые глаза на солнце - и двинулась той тропой, что услужливо раскинул для нее ее Шеол, тропой, что вела Хильд обратно, в другой мир. ===> Библиотека
Аяме: Аяме смотрел, как растворяются пятна коричневой шкуры, обретая зелень кружающих деревьев и становясь просто темными разрывами теней на светлой сочной траве. Она ушла. Легко, играючи. И почти сразу найдя свой путь - лесной тропой. Лис вздохнул и как-то устало, без обычного своего изящества повалился на бок, почти у самой кромки воды. Прижал ухо к сыроватой земле и прикрыл глаза, замер, прислушиваясь, замедляя биение сердца, которое мешало и останавливая дыхание, что было слишком шумным... Чуть подвинул голову и набежавший ветерок нарисовал на озере мелкую рябь, подогнав ее к самому круглому кожаному носу, чуть плеснул в него, ласково, словно освежая. Лис даже не фыркнул. Он был далеко, за солнцем и облаками, в звездной вышине... Раскручивая золотистую нить, вопрошая и ожидая. И он пришел... Этот слабый отзыв. Немного мимолетной радости от узнавания, но больше - остраненности и спокойствия. Изменился. Совсем другой. Аяме не думал сейчас как человек, скорее, озвучивал свои звериные ощущения. Простые, короткие, прямые, правдивые... Настоящие. А большего и не надо было. Потянулся, поднимаясь, все также упираясь носом в воду и не разрывая этого контакта. Вошел глубже, погрузившись по мохнатое брюхо и утопив хвост, и вдруг подпрыгнул высоко вверх. И рухнул с небес, с силой и скоростью, данной ему нитью и высотой черно-красных крыльев с белыми кончиками, разбивая спокойную гладь озера и уходя в его глубь, как в темную нору, чтобы выскочить-вынырнуть на свет. Но уже по ту сторону. >>>> "ПЯТЬ СОЛНЦ" Библиотека
полная версия страницы